Контрнаступление советских войск под Клетской

Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас.
Из сотен тысяч батарей, за слезы наших матерей,
За нашу Родину огонь, огонь!

Эта песня стала своеобразным призывом к наступлению и с берегов Дона 19 ноября 1942 года началось контрнаступление советских войск под Сталинградом именно с нашей клетской земли.

Клетский краевед Василий Николаевич Харитонов, давно изучающий историю родного края, встретился с непосредственной участницей тех событий — Ией Алексеевной Федосеевой и записал ее воспоминания. Когда в Клетскую пришла война, Ие Алексеевне было всего 15 лет…

«Утром 19 ноября 1942 года с 7.30 и до 8.50 была проведена артподготовка, с которой и началось контрнаступление наших войск. Помогали нашим войскам местные проводники, которые знали, где находятся немецкие минные поля. К примеру, из хутора Орловского такими проводниками были Тарасов Петр Никитович и Фролов Яков Дмитриевич. Они проводили наши войска до Костиной верети. В освобождении нашей станицы от немецких захватчиков участвовали и наши земляки. Это Харитонов Петр Васильевич, Манойлин Иван Гаврилович и Евсеев Николай Александрович.
Надо сказать, что Клетский район играл решающее значение в сохранении обороны войск Сталинградского фронта летом 1942 года наряду с Калачом и Верхнекурмоярской. Через территорию района проходила главная линия обороны советских войск, пролегали важнейшие коммуникации кратчайших путей к Сталинграду с северо-запада. На Клетскую нанесли первый удар рвущиеся к Сталинграду моторизованные части 6-й немецкой армии. С 23 июля по 23 ноября Клетский район являлся ареной ожесточенных боев.
Три с половиной месяца жители станицы Клетской находились в оккупации. Никто из нас даже предположить не мог, что такое может случиться, но наши войска под натиском фашистов отступали. Первые звуки войны мы услышали 13 июля 1942 года. В этот день люди занимались своими обычными делами и не предчувствовали никакой беды. Одни стояли в очереди за хлебом в центре у магазина, другие работали в огородах, занимались хозяйственными делами. И тут налетела немецкая авиация, то здесь, то там слышались разрывы бомб. У магазина от разорвавшейся вблизи бомбы сразу было убито и ранено несколько человек. Люди начали разбегаться в поисках хоть какого-то укрытия. После этого налета всем было приказано в каждом дворе рыть окопы, чтобы спасаться от бомбежек. Мы выкопали блиндаж в 4 наката рядом с озером Овчинка.
22 июля в Клетской появилась немецкая разведка, а на следующий день зашли уже основные силы. С горы спускалась различная техника: грузовики, мотоциклы. Немцы в станице долго не задержались. Днем грабили население, а вечером уходили на горы в сторону овражного. В Клетскую заходили и наши солдаты, которые переправлялись из-за Дона. Налетала и наша авиация и бомбила немцев, так что нам доставалось и от наших, и от немцев. Основательно потеснив наши войска, немцы овладели Клетской 31 июля 1942 года. В этот день наши катюши и артиллерия долго обрабатывали территорию станицы и часть леса сразу за последней улицей. В это время мы несколько человек находились в вырытом блиндаже и в нас попал снаряд от катюши, который пробил два наката. Мы успели выскочить из блиндажа, и он на наших глазах развалился. Обстрел не заканчивался, я, оглохшая от взрывов, побежала на территорию лесхоза, там стоял небольшой домик, в котором жили люди, и я знала, что рядом с домом находился погреб. Вот к нему я и устремилась и со всего разбега прыгнула в него прямо на головы находившихся там односельчан. Он был полностью забит людьми. Там мы переждали бомбежку.
В середине августа немцы согнали население в усадьбу МТС, а затем погнали нас, более ста человек, в хутор Калмыков. Мы нигде не останавливались и не отдыхали, даже не заходили в близлежащие хутора. Шли мимо неубранных полей пшеницы. Когда наконец -то пришли в Калмыков, то нам приказали ремонтировать дороги, по которым шла немецкая техника. Работали под присмотром немцев и полицейских, нам не разрешалось никуда отлучаться, кормили очень плохо. Через несколько дней с восточной стороны в хутор пригнали много военнопленных, наверное, полторы тысячи. Их загнали на плантацию, и они питались тем, что осталось от уборки овощей. Некоторые местные женщины упросили надзирателей отдать им некоторых пленных, как родственников. Через некоторое время ночью несколько пленных бежало, ранее они спрашивали нас, сколько километров до Дона. Мы тоже решили бежать, и нас, несколько человек, решили двигаться в сторону хутора Селиванова, где жили наши родственники. Нам удалось к ним пробраться. Жилось нам в то время плохо, не хватало еды, одежды. Было голодно и холодно.
В ноябре полицаи стали собирать всех находящихся в хуторе переселенцев. В то время в хуторах было много народа, в том числе и из Сталинграда, где шли бои. И погнали нас в Ростовскую область. В Обливском районе надзиратель-полицай подсказал нам, как можно уйти незамеченными в сторону от колонны. Он сказал, что если мы не уйдем, то нас в Белой Калитве посадят в вагоны и отправят на работы в Германию. Нам повезло, мы – бабушка, тетя, мама и нас двое детей, ушли незамеченными.
В Обливском районе в хуторе Сучки у бабушки жила сестра с мужем, им было по 80 лет, к ним мы и пробирались. Когда наконец-то нашли их, то увидели, что живут они в маленьком домике, еды почти не было никакой. Дедушка предложил нам пойти в другое место, где можно найти не только кров, но и пропитание. Пришли мы в хутор Дубовый и поселились на окраине хутора, где прожили полмесяца. Однажды к нам в дом зашли два солдата и спросили, где находится хутор Нестеркин. Мы поинтересовались у них, откуда они наступают. Ответили, что с хутора Дружилинского, что у Дона. Так это же наши места, обрадовались мы. Моя тетя достала фотографию своего мужа и показала им, спросив, не видели ли они его? Один солдат ответил, что знает этого человека, он снабжал военных рыбой. На фото был рыбак Сергей Иванович Цыннов, который работал в рыбколхозе «Первой пятилетки». Рыбаки все лето доставляли рыбу нашим солдатам, воевавшим под Клетской. Ловили рыбу в озерах и в Дону и снабжали ей армию.
На следующий день после встречи с этими бойцами и освобождения хутора от немцев, мы решили идти домой, и ничто не могло нас остановить и изменить наше решение. Мы должны попасть в Клетскую, хотя не знали, где мы будем жить, чем питаться, уцелел ли наш дом. Бабушку мы решили оставить в Дубовом, так как пешком до Клетской она бы не дошла, ведь ей было много лет. Позже за ней приехал Сергей Иванович Цыннов. Итак, мы отправились домой. Стоял сильный мороз и на улице было много снега, но дорога была хорошо прочищена, так что идти было легко. На обочинах стояла подбитая техника, а около нее лежали убитые немецкие солдаты. Где-то мы шли пешком, где-то нас подвозили добрые люди и наконец-то мы добрались до Клетской. Из полторы тысячи домов целыми осталось только 60. Подошли к своему дому и увидели, что он стоит целый, только без коридора и окон. Печки тоже не оказалось, ее разломали, а кирпичи выбросили в подпол. Видимо, немцы хотели выломать полы и потолки и доски использовать для блиндажа, но им не удалось оторвать доски. Они были хорошо закреплены на шипах, ведь раньше строили все на века, добротно.
Наши солдаты помогли отремонтировать нам дом. Они ходили по другим разбитым домам и блиндажам и приносили все, что нужно для восстановления дома. В первую очередь поставили окна, сложили печку, точно такую же, какая была до войны, правда, оштукатурили мы ее только летом, но зато мы могли ее топить, греться и готовить еду. Правда, с едой было тяжело. Если в Дубовом была хоть какая-то еда, то здесь ее совсем не было. Печь нам ложили солдаты Чернов Николай Сергеевич и Михайленко Сергей Николаевич. Они также сделали нам чашки, ложки, тазики. Эти добрые ребята погибли под Харьковом. Про их смерть написал их сослуживец, который с ними воевал. Я переписывалась с ними до самой их гибели. А их товарищ дошел до самого Берлина. Уже после победы он написал мне, что едет домой в Свердловск. Но вернемся в зиму 1942 года. Нам нужно было как-то жить, я устроилась на работу в госпиталь, к этому времени мне уже исполнилось 16 лет. Там мне сразу же дали полведра каши, чтобы я накормила всю свою семью. Позже в госпиталь устроилась работать и моя мама. Одежды у нас тоже не было никакой. В госпитале нам выдали все необходимое, в том числе одежду и одеяла, вот теперь можно было жить.
В доме было тепло, дрова мы носили из разбитых немецких блиндажей и окопов, так как линия обороны была от нас недалеко, через две улицы. Мы жили на улице Блинова, а линия обороны была от бывшего школьного сада до улицы Донской. Однажды, это было в августе 1942 года, наши бойцы наступали через гору Шпиль, обойдя Клетскую с восточной стороны, захватили немецкие пушки, которые находились на территории бывшего колхоза «Красный Октябрь» около нынешнего МТМ. С этих пушек они начали обстреливать эту немецкую оборонительную линию. Наш корректировщик из леса прицельно навел на немцев. Немцы после обстрела спешно вывозили раненых на мотоциклах, а убитых хоронили позже.
Во многих уцелевших домах после освобождения находились госпитали. Например, в доме, где раньше была милиция, лежали раненые танкисты. Мне приходилось там бывать, и я видела обожженных забинтованных раненых. Кстати, у немцев там тоже был госпиталь для танкистов. В подвале здания существующего музея истории донских казаков тоже был госпиталь, в котором было очень много раненых, они лежали в три ряда. Были и пересыльные, так называемые сортировочные госпитали. Там раненых, в зависимости от тяжести ранения, определяли в другие госпитали и отвозили глубоко в тыл для дальнейшего лечения. Умерших от ран хоронили в парке у братской могилы. А еще были и немецкие раненые, если они умирали, то их отвозили на гражданское кладбище и хоронили отдельно от наших солдат. Часть наших солдат тоже была захоронена на гражданском кладбище. Хотелось бы, чтобы на тех зданиях, где были госпитали, установили памятные таблички.
И еще. В свое время на въезде в станицу Клетскую со стороны колхоза была памятная арка, на которой было написано, что 19 ноября 1942 года станица Клетская была освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Потом ее убрали. Может, где-то можно установить памятную доску или стелу и написать, когда была освобождена наша станица, чтобы приезжие и гости знали, что именно с Клетской началось контрнаступление советских войск.
У нас в районе было очень много заминированных полей, их начали разминировать сразу после освобождения, и продолжалась эта работа вплоть до 1975 года. Несколько человек при проведении разминирования погибли. Хочу рассказать про один эпизод. В Клетскую в наш ДОСААФ пришло сообщение, что в хуторе Осиновый Лог мальчишки показали, где находится минное поле. Из Сталинграда к нам была прикомандирована Тарасова Антонина – инструктор, которая обучала будущих саперов и сама принимала участие в разминировании. Вместе с ней был Евстратов Евгений из хутора Мелоклетский. Их отвезли к месту разминирования. Они спрятали ребятишек в овраге, а сами пошли на разминирование. Щупом находили мины и отмечали флажками. И вдруг из-под одной мины выскочила змея. Антонина вскрикнула, что здесь змея. Евгений щупом хотел ее убить и попал в мину. Раздался сильный взрыв и оба погибли. За телом Антонины прилетал самолет из Сталинграда, но садился он не на аэродроме, а на дороге напротив бывшей колхозной конторы. Там собралось очень много народа, чтобы проводить Антонину Тарасову.
После освобождения станицы Клетской от немецко-фашистских захватчиков начали восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство, а весной 1943 года начались весенние полевые работы. Нужно было сеять и выращивать хлеб. Все работали под лозунгом: «Все для фронта, все для победы». До полной победы было еще ох как далеко, но мы старались, работали не покладая рук, чтобы приблизить этот час долгожданной победы. Но это уже другая история.»

На снимке: И.А. Федосеева и В.Н. Харитонов.

Материал подготовлен в рамках проекта  «Родной край – сердцу рай»